Как в Шахтах боролись с преступностью и эпидемиями с помощью бань

 

Баня - это место, куда  входят разные, а выходят счастливые. Почитателей шайки и веника немало как в настоящем, так и в прошлом города Шахты.

Из глубины веков

Завсегдатаи бань ещё не пришли к единому мнению, когда праздновать Международный банный день: то ли в день святого врачевателя Агапита Печерского (1 июня/14 июня), использовавшего в качестве средства лечения баню, то ли в день памяти святой мученицы Агриппины (23 июня/6 июля), именуемой в народе Агрипиной-купальницей.

Мыться на Руси любили, и до XVIII века делали это совместно. Вместе мылись и мужчины, и женщины, и дети, что немало шокировало иностранцев. Прекратила это «безобразие» Екатерина II.

Императрица хотела прослыть цивилизованной правительницей, поэтому появился Устав благочиния от 1782 года, по которому было запрещено совместное посещение мужчинами и женщинами общественных бань, а дети противоположного пола имели право находиться в мужском или женском отделении только до 7-летнего возраста. Хотя российскую банную экзотику можно было встретить и в начале ХХ века. 

На фото: По указу Екатерины II мужчины и женщины стали мыться раздельно

Русский Эдем

В июньском номере 1916 года журнала «Летопись», издаваемом в Петрограде был опубликован рассказ некого В. Симплтона. Иностранец так описал свои впечатления от бани: «…После многих чашек чая мне предложили отправиться в баню. Я с восторгом принял предложение. 
Меня привели в небольшое бревенчатое здание, чёрное снаружи и внутри. От жара спирало дыхание, от дыма кружилась голова. Мне указали на высокую, под самым потолком полку и пояснили, что садиться нужно именно здесь. Хозяин ушёл, я разделся и, зажмурив глаза, расположился на указанном месте. От нестерпимого зноя мозг сразу размяк.

Дверь бани распахнулась, на пороге появился хозяин, за ним жена, за женой – две дочери, за ними сосед с женой и взрослым сыном. Каждый из них держал в руках по пучку берёзовых розог. «Сейчас будут сечь», – пронеслось в голове. Пришедшие, однако, не торопились с экзекуцией. Они чинно уселись на лавках и начали раздеваться.

– Мы вот тоже пришли помыться, – произнёс хозяин, скинув последние покровы.
– А это зачем? – глухо проговорил я, указывая на пучки розог.
– А париться-то! – объяснил хозяин. – Ай николи не парился? И тебя попарим. Чтобы костям, значит, продух сделать.

Я понимал всё меньше и зорко следил за вошедшими. Парень, сын соседа, берёт веник, обдаёт его горячей водой и начинает стегать себя по спине. Пот льёт с него градом, лицо расплылось от блаженства. Нет, это не лицемерие. Они действительно пришли мыться все вместе, пренебрегая респектом. И я, Вильям Симплтон, эсквайр, сижу перед пожилыми леди и молодыми мисс в натуральном виде!

Я сжался в комок, стараясь прикрыть наготу, и мои чувства вылились в одном протяжном мучительном междометии: – О-о-о!

– Что, жарко наверху-то? – сочувственно отозвался хозяин. – Ты сойди вниз, маленько оклемайся.

Идти вниз, подумал я, – нет, покорно благодарю. Я сидел, чувствуя, как жар наваливается на мою голову, словно раскалённая плита. Девушки снизу внимательно разглядывали меня, делясь впечатлениями:

– Гляди, Манька, какой худущий да волосатый, – говорила одна.
– Руки-то как плети, – добавляла другая.
– Ну и ловок же ты, брат, париться! – одобрял меня хозяин. – Мне и внизу-то жарко, а он сидит и горя мало. Хочешь, поддам?

Я подумал, что он предлагает подать мне рубашку, полотенце. Накину на себя, выскочу, брошусь в первую лужу… И сухими, слабеющими губами пролепетал:

– Да, пожалуйста!

Но, как оказалось, это был технический термин. Хозяин плеснул куда-то водой, и меня окутало облаком раскалённого пара. Мне показалось, что моё тело обварили кипятком. Ноги сами собой скользнули вниз, я добрался до груды белья, чудом ухитрился надеть рубашку и застыл на лавке в неподвижности.

– Озяб?! – изумился хозяин. – Вот уж видно, что молодец! Ну, попарься, а мы пойдём.

Оставшись один, я вылез за порог и упал на землю. Как провёл остаток вечера, помню смутно. Не торопитесь попасть в русский Эдем…»

Музей или мыльня?

Иностранному гостю повезло париться в баньке по-чёрному. В конце XIX – начале ХХ века общественные бани выглядели и устроены были по-другому. Столичные бани для элиты соревновались богатством внутреннего убранства, поражая воображение мраморными бассейнами и работами известных художников. Туда ходили больше для развлечения и общения. На дверях такой бани, как в хорошем ресторане стоял швейцар.
Для простого люда и бани были попроще и служили они непосредственно утилитарной цели, в них ходили смывать с себя грязь.

Строились бани, как правило, вблизи рек и источников воды, поэтому кажется странным расположение известных бань в Александровске-Грушевском.

На фото: Торговые бани П.Я. Рыбина были отремонтированы и вновь открыты в декабре 1914 года.
Объявление в Александровск-Грушевской маленькой газете. Октябрь 1913 года.

Александровск-Грушевские бани

До строительства в 1915 году водопровода были проблемы с доставкой воды. Зажиточные горожане могли себе позволить построить баньку на территории своей усадьбы, где имелись резервуары с запасами дождевой воды, но большинство ходило париться в общественные, так называемые торговые бани. Торговые — значит, что посещение их было платным.

Из воспоминаний старожилов известно, что первая городская общественная баня была построена во второй половине XIX века Павлом Яковлевичем Рыбиным на своём участке на углу Степной улицы, позднее переименованной в Пушкинскую (ул. Шевченко) и Большого проспекта (пр. Победы Революции). В советское время там располагалась швейная мастерская рабочей одежды. Здание не сохранилось.

Вторая баня появилась в 1913 году на углу Кривой улицы (ул. Пролетарская) и Узкого переулка (пр. Красной Армии). Кроме бань там располагалась прачечная. И в первом и во втором случае никаких рек или родников поблизости не было. 

На фото: В 20-е годы ХХ века в общественные бани выстраивались огромные очереди.

Чистота – залог здоровья и безопасности

Поддержание чистоты было делом архиважным. Полицмейстер требовал, чтобы шахтёры ходили по городу чистыми. Это было связано не столько с эстетикой, сколько с безопасностью. Дело в том, что лицо, перемазанное угольной пылью, трудно опознать. Бандиты пользовались этим и творили свои «тёмные» дела под личиной углекопов.

Преступность в Александровске-Грушевском в эти годы была колоссальной. Налётчики грабили магазины среди бела дня. Другая причина, по которой грушевцев призывали соблюдать чистоту – эпидемии тифа и холеры, возникающие время от времени в городе и унёсшие множество жизней в начале прошлого века. Эти инфекционные болезни не щадили ни богатых, ни бедных. Среди умерших были представители таких известных фамилий, как: Колодуб, Жеребцов, Степанковский.

Вопросы гигиены и санитарного состояния города, а также рудничных посёлков обсуждались на заседаниях Александровск-Грушевской городской думы, а врач Николай Григорьевич Путягин выступал на съезде врачей Донской области, рассказывая о нехватке чистой воды в колодцах и требовал от городских властей решения проблемы.

Вследствие этого был построен заразный барак, где лечили инфекционных больных, открылась бактериологическая лаборатория, начато строительство городского водопровода. Появление новых торговых бань было закономерно. Население города к 1915 году составляло около 40000 человек, и одной общественной бани уже не хватало.

Во время Гражданской войны первое, что делали и белые и красные, когда занимали город – это открытие общественных бань. Чем сложнее были времена, тем больше желающих оказывалось посетить баню. В 1920-е годы туда выстраивались огромные очереди. После помывки в бане люди становились чище и чуточку счастливее.

На главном фото: Старинное здание на углу ул. Пролетарская и пр. Красной Армии изначально было баней

Автор Александра Зайцева.