Фотопроект «Это и есть война»

автор: MihailMakarov
20 янв, 10:00
Главное / Проекты
0
просмотров: 5 904
- 0

Про войну в последнее время стали говорить как-то совсем легко. И люди из власти, и обыватели с антифашистскими наклейками на автомобилях «Можем повторить...»

Телевизионные эксперты пылко подсчитывают подлётное время ракет, с упоением рассказывают о новинках и последних разработках вооружения. Даже ядерной войны, кажется, перестали бояться, как чего-то недопустимого.

Почему? Потому что беды войны – это то, что будет не с ними. Как им кажется.

Сами надеются отсидеться вдали от передовой. В окопах гнить они точно не будут. И детей своих от войны тоже найдут как уберечь. Воевать на чужой земле пойдёт простой парнишка из далёких регионов, из глубинки.

Ораторы, пропагандирующие сегодня войну — или циничные подлецы, или безумцы.
А что мы? Достанет ли у нас сил это остановить, пока не поздно?

Сообщество независимых российских СМИ «Синдикат-100», куда с 2020 года входит более 30 федеральных и региональных изданий, включая «Издательский дом Перегудова» (сайт kvu.su), публикует серию фотографий, сделанных на разных войнах последнего века.

Не отводите глаза. Посмотрите на эти фотографии внимательно. Это и есть война.

И она не должна повторяться!

Тела погибших советских солдат на обочине дороги
Изображение смерти, непременного элемента войны, кодифицировано как в официальной фотографии, так и в частной. Непогребенные тела бойцов Красной Армии — нередкий сюжет у солдат-фотографов Вермахта, который может напоминать о низкой ценности жизни и достоинства противника. Это одна из излюбленных тем нацистской пропаганды, находящая многочисленные параллели и отклики в письмах и воспоминаниях солдат германской армии. В них мы можем встретить и ремарки относительно того, что ≪русские не хоронят своих убитых≫ (это происходит в первую очередь из-за поспешного отступления Красной Армии, но многие солдаты Вермахта усматривают здесь ≪традиционные≫ или ≪природные≫ черты советского врага). Известны запреты командования частей Вермахта хоронить убитых советских солдат.

Казнь

Спиной к фотографу стоит девушка в форме РККА без ремня и головного убора, в окружении солдат Вермахта. Надпись на обороте: «Казнь». Место и время снимка неизвестны. Фотография была наклеена в не дошедший до нас фотоальбом.

Спящие на земле пленные

На снимке пленные, спящие под открытым небом, спасаются от холода в выкопанных углублениях, группируясь по несколько человек.

Фотография принадлежит к серии снимков, сделанных, возможно, охранником лагеря. Его точное месторасположение неизвестно. На одном из снимков стоит штамп фотолаборатории в г. Билефельд (Германия). Рядом с городом находился крупный лагерь Stalag 326 (VI K) Штукенброк-Зенне, в котором во время войны содержались советские военнопленные (около 60 тыс. из них погибли и были похоронены здесь); возможно, фотография сделана в этом лагере.

Как здесь все красиво горело

Надпись на обороте фотографии: «Как здесь все красиво горело».
Тема ≪красоты≫ огня, уничтожающего города и деревни, нередко встречается в воспоминаниях солдат и фотографов Вермахта1. Этот топос доживет до наших дней. Так, мы находим его в одном из эпизодов и в названии фильма югославского режиссера Срджана Драгоевича (1996) ≪Красивые деревни красиво горят≫ (≪Lepa sela lepo gore≫), посвященного войне в Югославии в 90-е гг. ХХ в.

Местные жители на казни
На публичные казни оккупанты для наглядного ≪урока≫ заставляют приходить местное население. В воспоминаниях гражданское население отмечает в воспоминаниях публичные казни в числе самых страшных эпизодов войны и оккупации. В мемуарах солдат Вермахта мы встречаем любопытство к эмоциям ≪русских≫ при виде смерти — и выводы о ≪безразличии≫, подтверждающем ≪бесчувственную≫, ≪нечеловеческую≫ природу ≪врага≫. Эта конструкция (далекая от понимания реальных переживаний и поведения попавших под оккупацию гражданских лиц) легитимирует жестокое обращение с противником и местным населением и демонстрирует «превосходство» оккупантов. Похожее желание рассмотреть и запечатлеть лица гражданских жителей, согнанных для присутствия на казнях, мы наблюдаем и на некоторых фотографиях.

Беженцы
Сотни тысяч гражданских жителей оккупированной территории СССР были вынуждены переселяться из сожженных деревень и городов, спасаться бегством от военных действий, голода и болезней, покидать по приказу оккупационных властей «партизанские» зоны. Для многих из них, в первую очередь детей и пожилых людей, депортации в тяжелых условиях, часто пешком, невзирая на погодные условия, заканчивались гибелью.

Опорный пункт Альказар
Название боевой позиции солдат Вермахта ≪Альказар≫ (в память о крепости, которую союзники Третьего рейха франкисты обороняли от республиканцев во время войны в Испании) красноречиво говорит о смене обстановки: они ведут ожесточенные бои в обороне. Возможно, автор надписи на снимке был знаком с пропагандистским фильмом ≪Осада Альказара≫ (1940) итальянского режиссера Аугусто Дженнина.

Похороны солдат Вермахта
Фотограф запечатлел на этом снимке похороны погибших солдат Вермахта, по-видимому, торопливые и без почестей. 1944 год, Корсунь-Шевченковский «котел».
Надпись на обороте: ≪Хоронят изувеченных солдат».

«Уличный бой в Кале»
Бои за французский город Кале, стратегический порт, шли 24–26 мая 1940 г. 10-й танковой дивизии Вермахта здесь противостояли французский гарнизон, а также британские и бельгийские войска. Город подвергся ожесточенным обстрелам артиллерии и авиабомбардировкам и был взят ценой серьезных потерь со стороны Вермахта.
На снимке два погибших артиллериста у орудия калибра 75 мм (модель 1897 г.), использовавшегося французской армией и во время кампании 1940 г.

Русский

Советский пленный . Надпись на обороте: «Русский»

Коми

Советский пленный. Надпись на обороте: «Коми».
В собранном нами фонде фотографий есть серия портретных снимков. Они были сделаны, по-видимому, в одном и том же месте и одним человеком. Ни место, ни дата, ни автор снимков неизвестны. На них запечатлены тридцать мужчин, вероятно, советских военнопленных. Их одежда не отличается однообразием: форма РККА без знаков различия, форма Вермахта без знаков различия, на одном — старая французская пехотная шинель. На обороте снимков по-немецки записана национальность сфотографированных, для нескольких указаны дополнительные уточняющие детали, например город, возраст, профессия. Все снимки сделаны вне помещения, днем. На заднем плане мы смутно различаем высокие деревья (возможно, сосны) и постройки (вероятно, одно- или двухэтажные).
Трудно точно сказать, с какой целью делались эти фотографии. ≪Определитель типов≫ представителей разных народов СССР? Этнографическая ≪коллекция≫ фотографа? Свидетельство о победах Вермахта, покорившего ≪восточные народы≫? Судя по состоянию пленных (они аккуратно выбриты и подстрижены, умыты, не выглядят голодными), мы не можем исключить, что снимки делали в целях пропаганды. Однако у всех лица серьезные или мрачные, ни один из них не улыбается — эти фотографии не похожи на свидетельство ≪счастливой жизни≫ в плену.

Ладон.
Судя по надписи на обороте снимка, солдат-фотограф запечатлел расстрелянных во французском городе Ладоне французских пленных и гражданских лиц (мужчин и женщин, всего более двадцати человек), обвиненных в сопротивлении наступающей германской армии. Июнь 1940 года.